Но тролль - персонаж брутальный, он понимает все буквально (с)
Закрытая дверь
Кайл сидел на подоконнике, свесив ноги вниз, и курил одну за одной. «Прямо как она,» — подумалось ему вдруг, и эта мысль заставила его вздрогнуть. Он хотел бы научиться жить так, будто в его жизни никогда не было ни Мэлисс, ни Ника. Но каждый раз, когда ему казалось, что все позади, что он смог справиться с собой, воспоминания вновь захлестывали его с головой, не давая вздохнуть — и он задыхался, задыхался ненавистью и любовью...
Был обычный августовский вечер. Парень выбежал на улицу и, сжав кулаки, побежал по знакомым улицам к ее дому — наконец он решился рассказать ей все, признаться в своих чувствах. Мэлисс... Ее смеющиеся глаза, ее мягкие волосы, спадающие волнами на плечи, ее голос, обволакивающий, успокаивающий... Он был готов отдать за нее жизнь, если бы понадобилось. Зачем же он медлил, зачем?
Кайл добежал до ее дверей и постучал. «Мэл, открой, Мэл!» — он слышал шорохи, шаги, смех... но дверь не открывалась. «Мэл, я слышу, что ты там, открой!» — он уже кричал, он бился в дверь изо всех сил. А потом дверь открылась и он увидел на пороге Ника.
Он не верил, он старался не верить до последнего — но все было именно так. Он опоздал.
Тогда он ударил всего один раз. И не по лицу человека, которого он считал другом — по стене в нескольких сантиметрах от него. Разбитые в кровь костяшки пальцев еще долго напоминали ему о том, что это все было на самом деле. Было с ним.
Кайл сидел на подоконнике и смотрел на фотографию, которую у него не хватило сил выбросить — они стояли там, обнявшись, втроем и улыбались. Им всегда было весело втроем — вместе они учились в институте и проводили все свободное время. А может, ему просто так казалось. Он ведь не видел дальше собственного носа и просто радовался возможности быть с ними рядом. Все изменилось после дня рождения Мэл, когда он опоздал на автобус до дома и остался у нее. Они вот так же просидели всю ночь — свесив ноги на улицу, глядя на мир затуманенным взором с 15 этажа. Говорили обо всем на свете — о книгах, о жизни, о прошлом и будущем, об учебе и немного о себе. Именно тогда Кайл понял, что не может жить без нее. Но не смог сказать — ему казалось, Мэл лишь рассмеется в ответ и в шутку скажет, что тоже его любит. Она часто так говорила, а сердце его сжималось от этих слов.
Теперь это осталось там, в прошлом, за закрытой дверью, которую он никогда уже не решится открыть. Он уехал в другой город, сменил институт, номер телефона, нашел новых друзей, зажил по-настоящему. Но он не смог научиться прощать. Наверное, на это нужно время — много времени, которое не лечит, а лишь издевается над ним, подкидывая вновь и вновь ключи от плотно запертых дверей в прошлое. Сначала ему позвонила Мэл — когда он услышал ее голос, то сил хватило лишь на то, чтобы повесить трубку. Скрыться от прошлого очень сложно. Потому что прошлое затаилось где-то глубоко внутри и только и ждет, чтобы вновь напомнить о себе. И оно будет мучить его до тех пор, пока...
Ему нужно вернуться. Поехать домой, увидеться с Ником и Мэл, просто поговорить... а вдруг он все неправильно понял, вдруг?.. То предательство, из-за которого он так их ненавидит — его могло и не быть. Ведь правда могло, правда?
Даже если нет. Даже если все это было на самом деле. Он ведь по-прежнему может быть рядом с ними. Он научится прощать. Потому что во всем виноват он сам. Это он их предал, он их бросил, уехал прочь, сбежал, как последний трус. Это он!..
Вокзал. Сигарета за сигаретой, ненависть к себе, страх... Он ввалился в вагон, будто пьяный, хотя уже много лет не пил. Прошло каких-то два года, они ведь не забыли его, раз он не смог забыть их. А ведь он так хотел забыть. Что это — смелость или трусость?
Они не встретят его на вокзале. Они будут бояться посмотреть ему в глаза. Но это все не имеет значения. Больше не имеет.
Захлопнув дверь в прошлое, мы не всегда решаемся расстаться с ключами – даже прекрасно понимая, что вернуться уже невозможно. Просто хочется иметь доказательство, что все это с тобой когда-то было. Потому что через много-много лет ты и сам не поверишь в то, что где-то там, за закрытой дверью, есть частичка тебя, такая же реальная, как утренний дождь, от которого к вечеру остаются одни воспоминания. А на следующее утро и от воспоминаний не остается и следа. Такова жизнь. Жизнь остается жизнью, а ты проходишь мимо, боясь остановиться хоть на миг, боясь оглянуться назад – а вдруг ты остался там, за закрытой дверью...
Понадобятся годы, чтобы научиться уходить, уходя. И еще тысячи лет, чтобы научиться возвращаться. Ты сможешь научиться и этому – если, конечно, захочешь. Если однажды у тебя хватит сил остановиться.